Это пост, написанный вчера, но я не могла его запостить. Сейчас отправляю его, не редактируя.
Сегодня 1 мая. Хотела написать в блоге о том, что 1 мая в Берлине традиционно сопровождается беспорядками, бросанием камней в полицию и поджогом автомобилей. И еще задумала пост о том, как возникла такая традиция. А возникла она в конце 1980-х годов. Нашла фотографии.
Прочитала информацию о том, что уже сегодня ночью группа подростков забросала камнями и бутылками автобус и что в Хоэншёнхаузене (район на северо-востоке Берлина) сгорели три автомобиля.
[Spoiler (click to open)]
После писательства в своем блоге собиралась поехать в монастырь францисканцев, где должна была быть Мария, а после собиралась заняться физкультурой.
Писать в блоге помешала черепашья скорость интернета, во-первых, и звонок от Детлефа, во-вторых.
С Детлефом я собралась встречаться чаще, раз он тяжело болен, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Следуя этому решению, сразу согласилась приехать на Леопольдплатц и сразу приехала.
На Леопольдплатц установили карусели, батуты и надувные резиновые горки. Играла громкая музыка - детские песни. Детки и их родители прыгали и танцевали.
День был солнечный, я была в легкой футболке и только на Леопольдплатц заметила, что мерзну. Достаточно намерзшись и наскучавшись, сказала, что мне холодно и что я пойду домой. Тогда Детлеф дал мне ключи от своей квартиры, чтобы я взяла себе его куртку. Сам он слаб и ходит очень медленно.
Бывшая жена Детлефа, Габи, подошла к нам, поговорила с Детлефом, я из-за шума не слыхала, о чем, и сказала, что придет через 20 минут. Пришла через час, одновременно с дамой, представленной мне как Анна из Польши (а я ей была представлена как Елена из Сибири).
Габи сидела, не глядя на меня, как будто злилась. Спросила Детлефа, что он пьет (он пил газировку с апельсиновым соком и имбирем). Детлеф сказал ей:
- Это имбирь. Имбирь очень полезен, я говорил тебе.
Габи сказала, что она и без него знает, что имбирь полезен. Анна засмеялась. Мне стало неприятно, что они так с Детлефом, хотя он мне, в принципе, никто.
Детлеф говорил, что если бы я рассказала в группе, где я бываю с ним и как провожу время, то они удивились бы. Я не стала говорить ему, что они и сами любят проводить время в тупом созерцании и хвалятся, как интересно сидеть и наблюдать за прохожими, "как в кино".
Детлеф даже сказал, что я могла бы и без него приезжать туда и гулять. Он думает, что ли, что мне нечем занять себя. И извиняется, что не может гулять со мной, слишком слаб. А мне и раньше, когда он был здоров, было страшно скучно гулять с ним. А отказывалась я от встреч с ним, придумывая разные отговорки, про скуку не говорила, почему-то боялась обидеть его.
А сейчас, похоже, мы оба воображаем, что оказываем друг другу большую услугу. Он воображает, что он вытягивает меня из депрессии, а я воображаю, что развлекаю его и утешаю в болезни.
И опять Детлеф стал приглашать меня погостить у него. Он будет следить за тем, чтобы я посещала мою группу и чтобы я занималась спортом. А на мои отказы сказал, что я, очевидно, не знакома с тем, чтобы обо мне заботились. Как будто я малолетний беспризорник, подумала я.
Приехала я домой в куртке Детлефа, вся в апатии. Ни писать, ни читать - ни на что энергии нет.
А потом Детлеф еще позвонил и сделал мне выговор за то, что я пришла в сандалях на босу ногу и в футболке без куртки.
- Ты больная, тебе холодно, и люди смотрят.
Ну вот, можно подумать, что ему стыдно за меня перед людьми. Как будто я навязываю ему свое общество.
Про свои депрессии я ему рассказала в начале нашего знакомства, когда поняла, что не хочу с ним более близких отношений. Рассказала с целью отпугивания, не так, как в ЖЖ, где я рассказываю обо всем с целью максимальной открытости. Детлефа же это, кажется, наоборот, заинтересовало, и он до сих пор старается играть роль моего терапевта.
Journal information